Нынче много обсуждают военные преступления. Я, в отличие от тысяч интернет-экспертов, не умею расследовать реальные преступления или пропагандистские инсценировки таковых по фотографиям и хренового качества видеороликам. Так что могу лишь промолчать в робкой надежде сойти за умного. Зато как "военный историк" (терпеть не могу это термин, но так понятнее) хочу кое-что сказать.
Существует неприятная, однако же необходимая к пониманию истина: какие-то преступления совершаются в любом крупном конфликте, любой крупной армией. Вопрос — насколько тяжкие, в каких количествах, как их расследуют и карают. Вот это принципиально отличает одну войну (и армию в ней) от другой. А сами преступления, увы, всегда будут.
Любой человек (тут абсолютно не важно, какого гражданства и национальности), утверждающий нечто вроде "наши военное преступление не могли совершить в принципе", говорит чушь. Любая сколь-нибудь крупная армия, если не брать малочисленные элитные части — срез общества. Ровно с тем же успехом можно сказать "наш чиновник не может совершить преступление", "наш врач не может совершить преступление", "наш дворник не может совершить преступление".
Ну или просто: "гражданин моей страны не может совершить преступление". Если в стране существует воинская обязанность — тот этот тезис аналогичен тезису про военных (просто в такой форме его абсурдность ясна). Ибо почти каждый гражданин потенциально военный и есть.
Однако тут мы возвращаемся к важным уточняющим вопросам, которые были озвучены выше. Очевидно: есть огромная разница между мелким мародёрством, изнасилованием, расстрелом сотни пленных и Холокостом, скажем. Не менее ясна разница между преступлениями, легко сходящими с рук — и теми, которые командование и власти хотя бы пытаются пресекать.
Вот скажем: совершали ли военнослужащие РККА преступления в 1941–1945 годах? Данные о работе советских военных трибуналов не секретны — есть всякие исследования, книги выходят. Легко увидеть: ну да, преступления были. И не сказать, что их мало. Это ведь не какие-то выдуманные злыми либералами и западными врагами эпизоды: это преступления, которые изобличила и покарала сама же советская власть, официально. По закону, как полагается.
Очень важно, что власть стремилась это делать! Ведь преступления на войне в самом деле неизбежны. Во-первых, да: "срез общества", отбирают в армию вовсе не по святости. В по-настоящему большую вообще не очень-то отбирают, так что люди там оказываются разные (и с оружием в руках). Во-вторых, на войне что-то этакое легко способен совершить человек, который на гражданке и не подумал бы преступить закон.
Потому что он не на гражданке. У него над головой пули и осколки свистят, он постоянно боится за свою жизнь. Он находится в физически не комфортных условиях, наверняка недостаточно спит, вполне возможно — плохо питается. Быть может, он видел смерть друзей. А даже если нет — он просто видел смерть, причём обильно и в далеко не самых красивых вариантах.
Это человек в ненормальных обстоятельствах, и да: уже вероятно, что под их влиянием он, увы, совершит ненормальные действия. Совсем не обязательно человеку, совершившему на войне некое преступление, являться упырём типа ребят Оскара Дирлевангера. Зачастую всё происходит совсем не так. Но увы: происходит.
А вот что будет потом? Увы, что угодно: даже в рамках одной войны.
Обратимся к моей предметной области, вспомним Восьмидесятилетнюю. Вот конец 1572 года, яркие эпизоды "Испанской ярости" в Нидерландах. Войска под командованием Фадрике Альвареса де Толедо вообще без всяких на то причин подвергают резне и разграблению Мехелен, Зютфен и Наарден. Конечно, Фадрике за это не могли наказать по-настоящему: всё-таки он был сыном герцога Альба. Однако его хотя бы быстро сняли с командования и в целом всё это осудили. Как с моральной точки зрения, так и потому, что после упомянутых событий Харлем пришлось брать с великим трудом: никто уже не хотел сдаваться испанцам.
А вот уже 4 ноября 1576 года, разграбление Антверпена. Фадрике хотя бы пустил под нож врагов, пусть сдавшихся. А тут терции уже, во-первых, бунтуют из-за задержки жалования. Во-вторых, грабят они не вражеский, а союзный город — убивая поддерживающих Испанию местных и союзных же солдат, что пытаются горожан защитить.
Хоть как-то д'Авилу и Ромеро (далеко не сыновей Альбы!..) наказали за это? Нет. Их карьеры вообще не пострадали.
Реагировать командование и власть могут очень по-разному. От публичных наказаний даже за не особо тяжкие проступки (а вы думали, "галантная эпоха" в военном деле наступила как-то сама собой — не потому, что за любое нарушение дисциплины высекут, а за преступление запросто казнят?) до полного игнора. Мол, такого не было, потому что такого не могло быть никогда.
Но вот только знаете...
Я в своё время поразился, узнав: 5500 солдат Вермахта были осуждены во время войны за изнасилования. Да, 5500 — это мало (явно не соответствует масштабам явления), и это не Восточный фронт. Но всё же. Чёрт возьми, речь о нацистах — у которых целые лагеря смерти работают в это же самое время. Которые по части жестокости на войне перешли все мыслимые границы. Однако даже они хотя бы где-то и когда-то со всем этим в своих рядах бороться пытались.
А если не пытаться... нет, конечно, это тоже позиция. Но как известно, когда ты засовываешь голову в песок — исчезает вовсе не проблема, а только голова. И безнаказанность — штука страшная: уж об этом я людям, помнящим родные 90-е, рассказывать не стану.
#концептуальное@grand_orient
